Нерадивая дочь - Лариса Джейкман
– Но надеюсь, он смог показать тебе Италию, вы с ним съездили куда-нибудь, или только в Милане провели время?
– Да, мы побывали в Вероне и в Венеции. А в Рим не смогли выбраться. Далековато, а Франко занят вечно, им какие-то новые идеи обуревают.
– Ты его вдохновляла, наверное.
– Не думаю. Он какой-то странный был в этот раз. Куда-то все спешил, пропадал, а взамен этого дарил мне наряды, то одно, то другое. Я, конечно, не отказывалась, но…
Изольда замолчала, а Татьяна додумала ее мысль: «… но рассчитывала на большее».
– Не грусти. Франко – мужчина своеобразный. Он добрый, любит красивых женщин и красивую жизнь. Ты ему ее скрасила своим появлением. Будут у вас еще встречи, я думаю. Сюда-то он не собирался? Я с ним уже сто лет не разговаривала.
Изольда неопределенно пожала плечами, и разговор на этом закончился.
В конце августа в Гостином дворе намечалась очередная неделя моды в Москве, нужно было спешить. По правде говоря, они немного припозднились с заявкой, пришлось поднапрячься, заручившись официальным запросом самого господина Грюони, имя которого было уже на слуху в московском мире моды, да и Максим постарался, привлек свои связи. Так или иначе, они на это престижное мероприятие попали, но с настоятельной просьбой присутствия самого «маэстро».
Татьяна немного растерялась. Приезд Франко в Москву ее немного смущал по известным ей одной причинам. Но Максим конечно же поддержал эту инициативу и стал настаивать на немедленном звонке в Милан.
– Во-первых, тебе деньги нужны, чтобы все проплатить не из кассы, а из специального источника, пусть Франко выделяет средства. Во-вторых, чем раньше ты его пригласишь, тем больше времени у него будет, чтобы организовать свою поездку. Не тяни, Танюша, звони давай.
Пришлось подчиниться. Франко страшно обрадовался ее звонку. Про участие в неделе моды в Москве он уже знал из ее электронного письма, но разговор, как ни странно, начал ни с этого.
– Как ты живешь, сеньора далла фолла? Я скучаю. Я создал две уникальные модели, специально под твой стиль и фигуру. Ты у меня все время перед глазами, когда я что-то этакое придумываю.
– Франко, я счастлива, правда. Быть музой такого мастера, как ты – это дорогого стоит.
– Ничего это не стоит! Это называется вдохновение, Танечка.
Татьяна хотела сказать что-то о новых нарядах Изольды, которые она привезла из Милана. Они тоже созданы под вдохновением? Но сдержалась. Эти мелочные женские разборки были не в ее характере.
– Франко, дорогой, мы попали на неделю моды, уже точно, но организаторы хотели бы, чтобы ты почтил их своим присутствием. И я их понимаю. Мы будем демонстрировать твои эксклюзивные модели, ты выступишь, как создатель, а затем они попадут на распродажу и при твоем непосредственном участии существенно подскочат в цене. Ты сможешь приехать?
Франко Грюони долго не раздумывал, он дал свое согласие и дальше разговор потек по деловому руслу: деньги, вложения, реклама, и все по давно накатанной схеме.
Бизнес есть бизнес, и он прежде всего. От этого золотого правила Татьяна старалась не отступать.
Наступил август, до недели моды оставалось совсем немного времени, шла усиленная подготовка этого мероприятия, основной частью которой являлся набор девушек для показа. Работа интересная, кропотливая, и Татьяна поручила ее Изольде. Были отобраны модели одежды, которые будут представлены, и Миллер должна была подобрать профессиональных манекенщиц.
Все шло своим чередом, удивительно гладко, без сучка, без задоринки, как говорят. Татьяна с Максимом ушли с головой в подготовку к мероприятию, как вдруг однажды поздним субботним вечером позвонил Эдик.
– Танюша, а я к тебе с просьбой. Понимаешь, нам с Ликой тур подвернулся на две недели, круиз по Средиземному морю. Со скидкой. Ты не смогла бы вырваться, чтобы с мамой побыть? С Натальей она оставаться боится. Уж чего, не знаю, но я ее не уговорил. Про поездку к тебе в Москву она и слышать не хочет.
У Татьяны опустились руки.
– Когда, Эдик?
– Ну вот со следующей недели, а двадцать пятого августа мы уже вернемся.
«Как раз перед самым показом», – мелькнуло у Тани в голове, и она чуть не заплакала.
– Эдик, послушай, – сказала она просящим тоном, – вы не могли бы перенести свой круиз ну хотя бы на начало сентября. Понимаешь, я не могу сейчас.
Но как оказалось, путевки были уже выкуплены, а так как со скидкой, то возврату они уже не подлежали, и Татьяна вновь попала в жесткую вилку: любимая и интересная работа или выполнение дочернего долга. Конечно, с учетом всех известных обстоятельств, она бы выбрала первое, но она любила брата, она не могла его так серьезно подставить. В конце концов, на показ она попадает, ну а всю подготовку уже придется проводить без нее. Она полностью ляжет на плечи Изольды и Максима.
Хорошего во всем этом было, конечно, мало. Но как часто в жизни нам приходится делать выбор не в свою пользу. Обстоятельства бывают сильнее нас, а больная мама – это вообще не обсуждается. Надо все бросать, ехать и помогать.
Эту мысль она донесла до Максима тем же вечером, когда они сидели в ночном кафе после напряженного трудового дня, пили французское вино и закусывали пикантным, тоже французским, сыром.
– Понимаешь, у меня в эту неделю будет очень много работы в редакции, так как потом я уже откомандирован на освещение недели моды в Гостином, а до этого надо кое-что доделать, подчистить и сдать главному. Он уже и так косо смотрит, говорит, что я совсем уже перешел на службу к своей жене. Шутка, конечно, но в каждой шутке, сама знаешь, есть лишь доля шутки.
– Понимаю, ты и не обязан пропадать в бутике. Занимайся своими делами. Просто, если что, Изольда могла бы обратиться к тебе за помощью.
Вечер получился немного напряженным и грустным, а через пару дней Татьяна уже уехала в свой родной город, чтобы скрасить маме одиночество в отсутствие сына с невесткой. По дороге она как раз подумала о том, что надо будет вывести маму на разговор о своем прошлом, о своих родителях. Только как его начать? Мама ведь не тот человек, который охотно раскроет перед ней все свои тайны. Но другого случая ей может не представиться!
С этими тяжелыми думами Татьяна наконец добралась до дома брата и была встречена очень тепло и радостно. Лика подбежала к ней с сияющими глазами, в которых все-таки проглядывала усталость и озабоченность, она крепко обняла Таню и поцеловала в щеку.
– Спасибо тебе, Танечка. Извини нас, ладно?
– Мы больше так не будем, – шутливым голосом пробасил Эдик и тоже расцеловал сестру.
Она была очень рада видеть своих родных, но тут сверху спустилась мама, заботливо поддерживаемая под локоть посторонней женщиной, Натальей, судя по всему. Мама подошла к Тане вплотную, вгляделась в ее лицо и проговорила:
– А, это вы опять? Вы что же, без предупреждения в гости нагрянули?
Таня сразу не нашлась, что сказать, Лика закатила глаза, а Эдик ответил:
– Мама, наша Таня приехала, ты без очков, не узнала что ли?
Елизавета Тимофеевна, ни слова больше не сказав, развернулась и пошла в сторону столовой.
– Сварите мне кофе, Наталья, – попросила она скрипучим, старческим голосом и уселась на диван.
Эдик подхватил Татьяну под руку и повел в гостевую комнату, которая одновременно служила кабинетом. Там стоял удобный диван, поэтому спать было можно, и даже с комфортом.
– Когда мы уедем, можешь перебраться в нашу спальню, там тебе будет намного удобнее, – сказал ей брат, а Таня все же не выдержала и спросила:
– Эдик, вот что я тут делаю, а? Мама меня даже не узнает. Как я буду принимать участие в процессе ухода за ней? Она что, даст себя помыть или покормить? Шарахнулась от меня, как от чумы.
– Танечка, ну перестань, она больной человек. Ну не можем же мы ее совсем на чужую женщину бросить? Тем более Наталья по договору имеет два дня выходных в неделю. Они
